23 августа 1968 года. Город Кошицы, Чехословакия. По улице ведут 48-летнюю гражданку СССР Валентину Белас, жену словацкого офицера. Она сорвала плакат с домашним адресом её мужа, поддержавшего ввод войск, поскольку, как она говорила, «боялась за жизнь своих сыновей». За это толпа сторонников «Пражской весны» решила примерно наказать её, прилюдно раздев и с позором проведя по городу.
Один из участников этого раздевания Войтех Пастор говорил: «Она была русской, и из-за этого с ней поступили так сурово… Она была причиной того, что с ней произошло. А уж когда она заговорила по-русски, понимаете? Кроме того, когда я пришёл туда с друзьями, она уже была голой».
21 августа 1968 года – дата начала ввода советских войск в Чехословакию. Чтобы правильно понять реакцию жителей Чехословакии на эту акцию, надо вспомнить, какие чувства в самом СССР вызвало начало перестройки. Эйфорию, ощущение скорого праздника, которое в 1987 и 1988 годах охватило едва ли не всё общество. Потом стало постепенно затухать, перейдя в 90-е годы в глубочайшее похмелье.
Но представим на минуту фантастическую ситуацию – что году в 1988-м, на пике этой эйфории, когда страна – та большая страна, что была у нас 30 лет назад – ещё была в восторге от Горбачёва, в Москву вошли бы, ну, скажем, части Народно-Освободительной Армии Китая. Отправили бы Михаила Сергеевича работать лесником (как поступили с чехословацким генсеком Дубчеком), и вернули бы нас в «застойное брежневское прошлое». Какова была бы реакция общества?
Ощущение, что у него отобрали праздник, отняли прекрасное будущее, готовое вот-вот наступить, взрыв возмущения и негодования, лютая ненависть к оккупантам…
Споры на танках
И не только споры…
Примерно это и переживали чехословаки в 1968 году с вводом советских войск. Хотя на самом деле ни Горбачёв в 1988-м, ни Дубчек в 1968-м, конечно, не вели свои страны в лучшее будущее. Они вели их к распаду и гибели. И меньшинство уже тогда ощущало происходящее как то, чем оно и являлось: дыханием скорой смерти.
Как ни странно, но даже писатель-антикоммунист Виктор Пелевин отразил это ощущение в известном рассказе «Затворник и Шестипалый» (опубликован в начале 1990-го). Герои рассказа, цыплята-бройлеры, ждут наступления «решительного этапа» («решительный этап перестройки» – распространённое выражение тех лет), он же, в религиозной трактовке, «Страшный Суп». В других цехах бройлерного комбината он «назывался завершением строительства, хотя никто ничего не строил». Это не что иное, как общий забой всех бройлеров, то есть гибель «социума». Диалог из рассказа:
«– Какой ещё «решительный этап»?
– Не знаю. Лица у всех перекошенные, особенно у Двадцати Ближайших, а больше ничего не поймёшь. Бегают, орут.
– А, – сказал Затворник, – понятно. Он, наверно, с каждым часом всё отчётливей и отчётливей? А контуры всё зримей?
– Точно, – удивился Шестипалый. – А откуда ты знаешь?
– Да я их уже штук пять видел, этих решительных этапов. Только называются по-разному.
– Да ну, – сказал Шестипалый. – Он же впервые происходит.
– Ещё бы. Даже интересно было бы посмотреть, как он будет во второй раз происходить. Но мы немного о разном…
Затворник тихо засмеялся».
И вот наступает этот «решительный этап».
«Разбудило его далёкое скрежетание, стук стали по дереву и крики, полные такой невыразимой безнадёжности, что он сразу кинулся к Затворнику.
– Что это?
– Твой мир проходит через решительный этап, – ответил Затворник.
– ???
– Смерть пришла, – просто сказал Затворник, отвернулся, натянул на себя тряпку и уснул.»
Вот как раз приближение этого «решительного этапа перестройки», то есть распада и гибели советского социума и вызывало ту самую незабываемую праздничную эйфорию 1988 года. И эйфорию «Пражской весны» 1968 года. А в общем, этот феномен известен с незапамятных времён, и в Римской империи кануна её падения был метко описан выражением «римский народ умирает и хохочет». И ведь не только Римская империя, не только СССР, но и Чехословакия исчезла с карты мира, когда «решительный этап» был доведён до конца…
Ещё можно вспомнить сказку про крысолова, который очаровал детей своей дудочкой и увёл их за собой. Подумаем, какова была бы реакция околдованных детей, если бы кто-то сломал эту дудочку в самый для них волшебный и многообещающий момент?
В Чехословакии 1968 года эта неприятная роль – человека, сломавшего волшебную дудочку – выпала на долю Брежнева. Кстати, довольно долго советский генсек пытался словами переубедить чехословацкого генсека. В апреле написал Дубчеку необычное рукописное послание, которое начиналось так: «Сижу сейчас уже в поздний час ночи. Видимо, долго ещё не удастся уснуть… Хотелось бы вот сейчас побеседовать, посоветоваться с тобой, но, увы, – даже и по телефону звонить сейчас поздно». По существу же генсек советовал следующее: «Вы пытаетесь найти немедленное разрешение всех накопившихся вопросов. Такое желание можно понять. Однако скажу откровенно… желание решать всё разом может повлечь за собой новые, ещё более тяжёлые ошибки и последствия». Попробуем примерить этот совет к истории самого советского общества эпохи перестройки, когда тоже пытались «решать всё разом». Конечно, прозвучи он тогда, его бы тоже никто не услышал. Но насколько же он попадает в десятку…
Благодаря советскому вмешательству социализм в ЧССР просуществовал ещё 20 лет, жизнь целого поколения. И сама Чехословакия просуществовала этот срок, распавшись почти сразу же после победы продолжателей дела «реформаторов» 1968 года.
Ну, а кто хочет обманывать себя и других, может продолжать рассказывать сказки про неудавшийся из-за ввода советских войск замечательный «социализм с человеческим лицом». (Про который тот же Брежнев не без обиды спрашивал у Дубчека: «Если у вас с человеческим лицом, то с каким же у нас?»). Видели мы этот «социализм» воочию, видим и сейчас наглядно – достаточно глянуть в окошко. А для очень многих на воюющих территориях бывшего «социалистического лагеря» (бывшая Югославия, Закавказье, Чечня, Приднестровье, Таджикистан, а теперь и Донбасс…) с наступлением «решительного этапа» просто-напросто «смерть пришла».
Александр Майсурян
P. S. Валентина Белас осталась жива — полиция успела вмешаться. А «борцы за свободы» получили в ЧССР приличные сроки.
